Дом музей лескова, Дом-музей Н.С. Лескова (филиал Объединенного Государственного литературного музея, г. Орел)
И в собственных творениях Лесков открывал читателям красоту русской иконописи. Павел Густерин Россия. Испытываю чувства большой благодарности к людям, которые вложили столько любви и труда в создание этого прекрасного литературного музея. Толстому, а также первые варианты романа — «Чающие движения воды», «Божедомы».
Дюниной дочь воспитанницы Николая Семеновича — В. Здесь хранится портрет Лескова работы В. Серова г. Один из разделов экспозиции как раз знакомит гостей с историей формирования лесковской коллекции, показывая связь исторического и культурного музея-памятника федерального значения с потомками писателя. Увлеченные экскурсоводы проведут экскурсию по дому, на которой посетителям расскажут о сложной творческой биографии Николая Семеновича, моментах взлетов и падений на писательском поприще, познакомят с творениями и героями писателя — со всем тем, что когда-то окружало и было дорого ему.
В воссозданном с помощью настоящих вещей из квартиры на улице Фурштатской петербургском кабинете Лескова, в котором прошли его последние годы, своеобразном, пестром, ярком, соответствующем характеру и нраву его владельца, можно составить впечатление о потрясающем индивидууме писателя, его интересах и увлечениях, в частности, коллекционировании раритетов книг, камней, картин и другого.
Музейные работники рассказывают, что за всю историю существования лесковского Дома-музея его порог ни разу не переступил ни один из череды руководителей Орловской области. Как бы они ни именовались: первые секретари Орловского обкома КПСС, главы администрации Орловской области, ныне — губернаторы, — отношение к музею Лескова неизменно безучастно-равнодушное. О классиках — уроженцах орловской земли — власть предержащие припоминают, когда требуется отрекомендовать регион за его пределами.
Так, например, на прошедшей Олимпиаде в Сочи Орловская область была представлена прежде всего как литературная столица России; экспонируемые материалы сопровождались высказываниями писателей-орловцев о родине. Факел паралимпийского огня в Орле был зажжён от символического писательского пера.
Лесков — одна из наиболее ярких звёзд в созвездии выдающихся классиков русской литературы — в своё время с законной гордостью говорил о своём родном городе, подарившем мировой культуре знаменитого писателя-земляка: «в Орле увидел свет Тургенев, пробуждавший в своих соотечественниках чувства человеколюбия и прославивший свою родину доброю славою во всём образованном мире».
Действительно, провинциальный Орёл широко известен во всём цивилизованном мире исключительно благодаря творческому наследию наших прославленных писателей-земляков: Тургенева, Лескова, Бунина — первого русского лауреата Нобелевской премии. Это едва ли не единственное и, бесспорно, самое главное достоинство, чем может гордиться область, хотя с деятельностью местных чиновников факт Божьего благословения орловской земли рождением великих литературных талантов никак не соотносится.
В одной из своих статей о Тургеневе Лесков с болью признавал горькую библейскую истину о судьбе пророка в своём отечестве: «в России писатель с мировым именем должен разделить долю пророка, которому нет чести в отечестве своём». Когда во всём мире читали и переводили произведения Тургенева, на его родине в Орле губернские чиновники проявляли пренебрежение к всемирно известному автору, вынуждали его подолгу ожидать очереди в приёмных и т.
Выходки тех, кем «многократно, грубо и недостойно оскорбляем наш благородный писатель», не могли не вызвать справедливого негодования у Лескова: «мягкосердечный Тургенев» у себя дома, на родине, получает «шиш и презрение глупцов, презрения достойных. Горькие эти слова в полной мере относятся и к самому Лескову — при жизни не признанному, оболганному, по его словам — «распятому заживо»; и после смерти — вплоть до настоящего времени — злонамеренно скрываемому от читателей, однобоко перетолкованному с вульгарно-идеологических позиций исследователями, игнорируемому властителями любых мастей.
И всё потому, что «писатель непостыдной совести» плыл «против течений», не желая «с притворным смирением нести мишурные шнуры чьего бы то ни было направленского штандарта». Лесков — один из христианнейших русских авторов — не раз заявлял о своей безусловно честной и независимой позиции: «Я верую так, как говорю, и этой верою жив я и крепок во всех утеснениях. Из этого я не уступлю никому и ничего — и лгать не стану, и дурное назову дурным кому угодно».
В свой юбилейный год уникальный Дом-музей Н. Лескова внешне представляет собой плачевное зрелище: полиняла и облупилась краска на деревянной обшивке окон и стен, растрескался фундамент, протекает крыша, подвергая опасности бесценные экспонаты; территория вокруг неблагоустроена.
Лишь только своими скромными силами разбили музейщицы цветочную клумбочку за Домом Лескова, чтобы хоть как-то задекорировать окружающую Дом-музей мерзость запустения. В то же время стоило бы поучиться зарубежному опыту бережного отношения к национальным дарованиям. Например, в столице Ирландии, где в начале прошлого века создал свой роман «Улисс» Джеймс Джойс, ежегодно собираются его поклонники из всех уголков страны и из-за рубежа, чтобы пройти по следам героя, которого Джойс поселил в Дублине.
Специальными указателями, знаками, стрелками, памятниками в ирландской столице отмечен каждый шаг городского странствия Улисса — Одиссея XX века Леопольда Блума — героя единственного знаменитого романа Джойса.
Благодарные читатели «Улисса» задерживаются в каждой точке маршрута литературного героя, цитируют отрывки из своего прозаического сокровища, обсуждают главы романа, сидя в тех кафе, где проводили время Джойс и его персонаж. Подобное в России вообще и в провинциальном Орле в частности даже трудно вообразить. Хотя тот же Лесков — классик мирового масштаба — расселил многочисленных персонажей своих творений на орловской земле, так что при желании и мы могли бы попутешествовать по улицам города, как по страницам лесковских книг.
Но, видимо, настолько безмерно щедра наша земля на таланты первой величины, что вошло в привычку и не ценить, и не замечать «пророков в своём отечестве». Давно пора бы перестать игнорировать сокровища нашей национальной культуры или ими разбрасываться. Лесков переведён на все языки мира, его читают и прилежно изучают даже японцы. А вот ещё одно орловское наблюдение: студенты, чей университетский корпус расположен в историческом месте Орла рядом с лесковским памятником-ансамблем, который уже более 30 лет восхищает орловцев и гостей города, не могут назвать литературных героев этой композиции.
Лишь у немногих на поверхность сознания «выпрыгивает» стальная блоха с подковавшим её безымянным тульским мастером-левшой. Музей Николая Семёновича Лескова был открыт в Орле 40 лет назад — 2 июля года — на улице Октябрьской бывшей — Третьей Дворянской в доме номер 9. Это до сих пор единственный в стране, да и во всем мире, литературно-мемориальный музей писателя. Установить местонахождение дома своих деда и отца помог в году сын и биограф писателя Андрей Николаевич Лесков: «О доме Семёна Дмитрие-вича Лескова самым достоверным и подтверждённым всеми семейными показа-ниями является то, что он был на 3-ей Дворянской улице и стоял третьим по счёту от берегового обрыва над рекою Орликом… Это мне подтверждали не раз старшие в родстве и сам мой отец не говорил иначе, вспоминая свои ранние годы».
Адрес дома, где прошли детские годы Николая Лескова, сам он обозначил достаточно точно в своей «орловской» повести «Несмертельный Голован» Героя, который «сам почти миф, а история его — легенда.
Наш дом в Орле был на Третьей Дворянской улице и стоял третий по счёту от берегового обрыва над рекою Орликом. Место здесь довольно красиво. Тогда, до пожаров, это был край настоящего города…». В той же повести Лесков подтвердил сложившуюся среди горожан молву о том, что эти же места связаны с действием романа И.
С позапрошлого века высокий берег Орлика в память о писателях-земляках Тургеневе и Лескове жители Орла называют «Дворянским гнездом» и «Бережком несмертельного Голована». Путём архивных разысканий было установлено, что земельный участок, на котором сейчас расположен Дом-музей Лескова, в — годах принадлежал дворянскому заседателю орловской судебной палаты Семёну Дмитриевичу Лескову, отцу писателя. Дом был высокий, деревянный, на каменном фундаменте, за домом располагались службы, огород, цветник, «плодовитый сад».
В году во время одного из орловских пожаров дом сгорел. В середине х годов на его месте был построен дворянский особняк. В годы Великой Отечественной войны Орёл был основательно разрушен, однако «третий дом от берегового обрыва» на бывшей Третьей Дворянской улице по счастью уцелел. И почти тридцать лет спустя именно этот дом стал Домом-музеем Н. Монографическая литературно-мемориальная экспозиция, которая носит название «В мире Лескова», размещена в шести залах.
Она раскрывает основные вехи жизненного и творческого пути писателя, представляет уникальное собрание: подлинные документы, портреты, картины, книги, прижизненные издания лесковских произведений, записные книжки, сохранив-шуюся часть библиотеки, личные вещи, мебель Николая Семёновича Лескова и его сына Андрея Николаевича — автора книги «Жизнь Николая Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям», родных и близких Лесковым людей.
Кроме того, Андрей Лесков оставил в дар музею собственный богатейший архив, мемуары. Совершая нашу заочную экскурсию по лесковскому музею, задержим своё внимание на некоторых наиболее интересных экспонатах. В первом зале экспозиции представлена акварель работы К. Шульца XIX век , на которой изображён роскошный барский дом в селе Горохове Орловской губернии, где родился писатель: «Я родился 4 февраля года в селе Горохове Орловского уезда, где жила моя бабушка, у которой на ту пору гостила моя мать.
Это было прекрасное, тогда весьма благоустроенное и богатое имение, где жили по-барски. Оно принадлежало Михаилу Андреевичу Страхову… Семья была большая, и жилось на широкую ногу, даже с роскошью…». Хозяин имения — дядя Лескова Страхов — вполне оправдывал свою фамилию в том смысле, что собственным самодурством нагонял страх на всех окружающих — не только крепостных, но и членов своей семьи.
Быт и нравы этой помещичьей усадьбы описаны в рассказах Лескова «Смех и горе», «Зверь», «Томление духа» и других. В музее хранятся настоящие реликвии — книги из круга детского чтения Лескова. Это «Новая российская азбука» , с помощью которой бу-дущий писатель самостоятельно выучился читать и писать, постигать азы реальной жизни. В «Азбуке» маленький ученик, кроме обучения грамоте, мог найти и важные жизненные наставления типа: «От брани, от ссор и протчих непотребных дел отступай», «Кто с плутами водится, и сам таков же будет», «Ленивые никогда не наживаются».
Одна из первых прочитанных Лесковым книг — «Сто двадцать четыре священные истории из Ветхого и Нового Завета, собранные А. Уже на склоне лет, в году, осмысляя итоги своей литературной работы, писатель подчеркнул, что он «с ранних лет жизни имел влечение к вопросам веры». Семейные устои прежде всего явились источником религиозного воспитания и духовно-нравственного формирования Лескова.
Мой дед, священник Димитрий Лесков, и его отец, дед и прадед все были священниками в селе Лесках, которое находится в Карачевском или Трубчевском уезде Орловской губернии. Знаменательно, что первым героем лесковской беллетристики стал сельский священник — отец Илиодор.
В подзаголовке дебютного своего художественного произведения «Погасшее дело» впоследствии: «Засуха» автор указал: «Из записок моего деда». Дед Николая Лескова умер ещё до рождения внука, но будущий писатель знал о нём от отца и от тётки Пелагеи Дмитриевны: «всегда упоминалось о бедности и честности деда моего, священника Димитрия Лескова», — и, возможно, воплотил в первом литературном опыте некоторые его черты.
На музейном стенде экспонируется первое отдельное издание романа «Соборяне» с посвящением А. Толстому, а также первые варианты романа — «Чающие движения воды», «Божедомы». Об отце писатель говорит как о «человеке очень хорошо богословски образованном и истинно религиозном».
Его независимый и сложный характер явлен уже в том, что, закончив курс наук в семинарии, Семён Лесков «не пошел в попы» и тем пресёк «левитский род Лесковых в селе Лесках». Семён Дмитриевич пожелал идти своим собственным путём, как впоследствии и его сын — «против течений», — несмотря на давление семейной традиции: «отец мой, — вспоминал Николай Лесков, — был непреклонен в своих намерениях и ни за что не хотел надеть рясы».
В то же время Семён Лесков прежде всего заповедал сыну: «Никогда ни для чего в свете не изменяй вере отцов твоих». В году пятилетнему Николаю старший Лесков, считая, что скоро умрёт, написал единственное сохранившееся письмо после этого он прожил ещё 12 лет.
Скорее это духовное завещание, составленное без всякой претензии на «самодраматизацию», с единственным желанием передать сыну свой жизненный опыт и идеалы. Строки этого письма-завета вылились из глубины отцовского сердца: «Я хотел бы излить в тебя всю мою душу Николай Семёнович!
Итак, выслушай меня и, что скажу, исполни:. Ни к чему исключительно не будь пристрастен; ибо всякое пристрастие доводит до ослепления, в особенности ж к вину и к картам. Нет в мире зол заманчивей и пагубней их. Я просил бы, чтобы ты вовсе их не касался. Вообще советую тебе избирать знакомых и друзей, равных тебе по званию и состоянию, с хорошим только воспитанием. По службе будь ревностен, но не до безрассудства, всегда сохраняя здоровье, чтобы к старости не быть калекою.
Более всего будь честным человеком, не превозносись в благоприятных и не упадай в противных обстоятельствах.
Между 25 и 35 годами твоего возраста советую тебе искать для себя подруги, в выборе которой наблюди осторожность, ибо от неё зависит всё твоё благополучие. Ни ранее, ни позднее сих лет я не желал бы тебе вступать в супружеские связи.
Уважай деньги как средство, в нынешнем особенно веке открывающее пути к счастию; но для приобретения их не употребляй мер унизительных, бесславных. Будь признателен ко всем твоим благотворителям. Черта сия сколько похвальна, столько же и полезна. Кстати о сестре, она тебя моложе пятью годами. Когда будешь в возрасте, замени ей отца, будь ей руководителем и заступником.
Нет жалчее существа, как в сиротстве девица, заметь это и поддержи последнюю мою о ней к тебе просьбу, ты утешишь тем меня даже за могилою. Преимущественно хотелось бы мне, чтобы ты шёл путём гражданской службы, военная по тягости своей и по слабости твоего сложения скорее может тебя погубить.
Я хотел бы излить в тебя всю мою душу, но довольно, моя минута приближается… Рука моя слабеет. Прощай, прощай, мой бесценный, мой единственный сын!
Бог тебе на помощь! Писатель хранил «отцовские заветы» и воспроизвёл один из них почти до-словно уже на склоне лет — в конце х — начале х годов — в задуман-ном им «рассказе кстати» «Короткая расправа»: «я не возношусь духом при благоприятных обстоятельствах и не падаю с размаху в противных». Некоторыми чертами характера отца, о которых упомянул Лесков в «Автобиографической заметке»: независимостью, честностью и неподкупно-стью, «глупым бессребреничеством» — писатель наделил своих героев-праведников.
В Доме-музее Н. Лескова хранится подлинный архивный документ — «Формулярный список о службе Орловской Палаты Уголовного Суда высшего Дворянского заседателя Коллежского Асессора Семёна Дмитриевича Лескова», которому «за службу» было «даровано дворянство»; экспонируется «Указ о занесении рода Лесковых в Дворянскую книгу».
К сожалению, мы не знаем, как внешне выглядел Семён Дмитриевич — его портретное изображение не сохранилось. А вот портреты матери и бабушки Лескова по материнской линии в экспозиции представлены. Мать писателя Мария Петровна в девичестве — Алферьева происходила из старинного дворянского рода и, как вспоминал о ней Лесков, была религиозна «чисто церковным образом, — она читала дома акафисты и каждое первое число служила молебны и наблюдала, какие это имеет последствия в обстоятельствах жизни».
Пример «очень богобоязненной и набожной матери» подкреплялся право-славным благочестием бабушки Александры Акилины Васильевны. Она на память знала не только историю каждого из этих уединенных монастырей, но знала все монастырские легенды, историю икон, чудотворения, какие там сказывали, знала монастырские средства, ризницу и всё прочее.
Это был ветхий, но живой указатель к святыням нашего края». Всё это явилось жизнетворным звеном, связующим Лескова с православной верой.
Свои детские поездки по святым местам и монастырям вместе с бабушкой — «очень религиозной старушкой» — писатель поэтически воспроизвел в своей первой большой повести «Овцебык» В писателе на «генетическом уровне» была воплощена жизнь разных сословий русского общества: «Дед Лескова был священник, бабушка — купчиха, отец — чиновник, мать — дворянка.
Таким образом, писатель объ-единил в себе кровь четырех сословий», — заметил М. Семья Лесковых вынуждена была перебраться из губернского города в уездное захолустье. В году отец будущего писателя стал владельцем Панина хутора в Кромском уезде Орловской губернии на берегу речки Гостомли в четырёх верстах от Курского почтового тракта. О Кромах впервые упоминается в летописи наряду с Москвой, Тулой.
Городок был основан как оборонительная крепость на южных границах на «кромке» русского государства. Лесков часто бывал здесь впоследствии по делам службы в Орловской палате уголовного суда, а также проездом из Киева.
Знаков препинания на этой вывеске не было, и местные зоилы находили, что так оно выходит гораздо лучше» «Некуда», Маленький домик под соломенной крышей, водяная мельница, сад, огород, два крестьянских двора и около 40 десятин земли — вот всё помещичье хозяйство четы Лесковых, у которых было семеро детей, Николай среди них — старший.
Тем же летом мы переехали из большого городского дома в очень уютный, но маленький деревенский дом с балконом, под соломенною кры-шею». Впечатления от тесной жизни вместе с народом в провинциальной глу-бинке в дальнейшем стали источником художественного творчества Лескова, который, по справедливым словам М. Горького, «пронзил всю Русь»: «Я не изучал народ по разговорам с петербургскими извозчиками, — с чувством особенной национальной гордости признавался Лесков, — а я вырос в народе, на гостомельском выгоне, с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного…».
В музее экспонируются страницы записных книжек Лескова с записью метких народных речений: «язык, которым написаны многие страницы моих работ, сочинён не мною, а подслушан у мужика, у полуинтеллигента, у краснобаев, у юродивых и святош… Ведь я собирал его много лет по словечкам, по пословицам и отдельным выражениям, схваченным на лету в толпе, на барках, в рекрутских присутствиях и монастырях…».
На этой речке под горкой до сих пор бьёт родник с чистой прозрачной водой. Живительную воду родника пил писатель в детстве. Зимой с горки над родником катал на санках младшую сестру. Гостомельские воспоминания явились тем животворным источником, который питал творчество Лескова всю жизнь. Ранние его произведения: «Ум своё, а чёрт своё», «Язвительный», «Житие одной бабы» «Амур в лапоточках» , «Погасшее дело» — имели подзаголовок «Из гостомельских воспоминаний».
В году, к летию со дня смерти писателя, в селе Гостомль, где прошли детские годы Николая Лескова, в местной школе, носящей его имя, была открыта комната-музей. В орловском Доме-музее широко представлены прижизненные издания произведений Лескова, многие — с автографами писателя. Так, мы можем увидеть книгу Лескова «Смех и горе» с автографом: «Достолюбезному старшему брату моему, другу и благодетелю Алексею Семёновичу Лескову, врачу, воителю, домовладыке, младопитателю от его младшего брата, бесплодного фантазёра, пролетария бездомного и сия книги автора.
Здесь Николай Лесков, который был шестью годами старше Алексея, смиренно называет себя «младшим братом», поскольку Алексей Семёнович, преуспев в карьере доктора и собрав немалое состояние, имел особый дар «пригрева близких» — все родные ехали к нему за заботой и теплотой. В музейной экспозиции находится также отдельное издание знаменитого «Сказа о тульском косом левше и стальной блохе» , подаренное писателем художнице Е.
Бём, иллюстрировавшей «Византийские легенды» Лескова, с надписью: «Елизавете Меркурьевне Бём от автора. Тема праведности и талантливости русского народа — центральная в художественном мире, созданном Лесковым. Герои рассказов и повестей «Однодум», «Кадетский монастырь», «Инженеры-бессребреники», «На краю света», «Человек на часах», «Фигура» и многих-многих других представляют собой положительные типы русских людей.
Творчество Лескова становится «яркой живописью или, скорее, иконописью, — он начинает создавать для Руси иконостас её святых и праведников. Он как бы поставил целью себе ободрить, воодушевить Русь, измученную рабством, опоздавшую жить…», — писал М.
